Тропинки в волшебный мир - Страница 1

К оглавлению

1

Юным натуралистам, будущим

неутомимым испытателям

нашей милой родной природы.

Автор

Повести

Солнечное племя


В темном лесе, за рекой,
Стоит домик небольшой

Пчеловоды да бортники испокон веков в народе мудрецами слывут. И удивительного тут ничего нет. Ходит пасечник целыми днями между своих ульев, подымливает, посматривает, а в лесу да в одиночестве и самому заурядному человеку иногда такое в голову прийти может, что другой, живущий в селе, в вечной суете сует, послушает такого лесовика и непременно скажет:

— Молодец! Твоими бы устами да мед пить!

И пчеловоды пьют этот мед своими заросшими, как у медведя, устами вполне заслуженно.

А скорее всего мудрость к пасечнику от самих пчел приходит. Очень уж интересно живут эти маленькие, трудолюбивые и дружные насекомые.

То ли от постоянного одиночества, то ли еще от чего, только почти все старые пчеловоды — народ замкнутый, малоразговорчивый. Себе на уме, одним словом. А все знают, каждую букашку-мурашку, каждую травинку чувствуют. Душу, значит, имеют добрую.

В глубокую старину пчеловодов колдунами звали. Девушки ходили к ним в дремучие леса за приворотным зельем. Мужики, когда случалось купить лошадь или корову, тоже шли с поклоном к этим мудрецам, чтобы непременно они своей легкой рукой ввели для счастья покупку во двор И помогало! К девушке вскоре обязательно возвращался ее возлюбленный, а лошадь, введенная во двор пасечником, верно служила своему хозяину до самой смерти.

И лекарей в старину лучше их не было…

А то, что все это глупость одна, мужичьим невежеством рожденная, знали тоже одни только пасечники. Знали, но помалкивали.

Были среди пасечников и истинно талантливые люди, которые своим пытливым умом и настойчивостью в одиночку изучили биологию пчелиной семьи, сложную, трудно поддающуюся изучению.

Мудрый народ эти пасечники. Меткое словечко свое они не высиживают. Оно срывается с заросших уст лесного мудреца безо всяких усилий, как в тихий день золотой осени неслышно срывается с березки желтый лист и, тихо покружившись в чистом, уже похолодавшем воздухе, бабочкой-лимонницей невесомо опустится на землю.

Солнечное племя!

Такое определение рода пчел не сразу придумаешь, ломай голову хоть месяц и два. А вот у одного старого пчеловода сорвалось оно так быстро и естественно, что, казалось, он и секунды не думал над тем, что сказал.

Было это давно, еще в начале Великой Отечественной войны. Как сейчас помню, меня, тринадцатилетнего мальчишку, послали на все лето на колхозную пасеку к старику пчеловоду заменить ушедшего на фронт его помощника. Сидели мы как-то со стариком на крылечке пасечного домика, отдыхали. Дело было к вечеру, лет пчел стихал. Я вспомнил что-то из школьной зоологии и спросил деда, к какому семейству относятся пчелы, правда ли — к перепончатокрылым?

Вместе с зоологией я вспомнил в этот тихий летний вечер своих школьных друзей-товарищей. Приятно стало. Радовало и то, что недаром, мол, в школе учились. Даже со старым пасечником есть о чем поговорить.

Но старик был совершенно неграмотный и настолько, что даже фамилию свою не мог выложить на бумагу. И конечно, всей этой школьной премудрости не знал. До всего доходил он своим умом и большой практикой.

— Пустое! — вдруг, к большому моему огорчению, махнул он рукой.

— Пчелы ни к каким там крылым, а к солнечному роду-племени принадлежность имеют. Видал небось, как они солнышко любят? Видал? Ну вот! Чуть проглянет оно, и пчелы сейчас же марш-марш — полетели! А как к осени охолодает солнышко, студенее станет, и пчелы вялые делаются. Без солнышка они никак не могут, потому что род свой от него самого ведут. Цветы, я думаю, тоже к этому солнечному племени отнести можно и разных бабурок, козявок тоже, которые не вредны. Без солнышка вся эта тварь не живет. А ты — крылые! Они все крылые. Ворона на что дрянная птица, и та крылья имеет, курица тоже. Вот их-то и нужно к разным там крылым причислять, а пчелок нет. Они к солнечному племени относятся!

Старик умолк, над чем-то задумавшись. Потом, словно очнувшись, попросил:

— Давай-ка неси сетку, сходим на часик в рожь перепелов половим. Никак пора уж, хорошо осмерклось.

Тогда я никакого значения стариковскому определению не придал. Теперь же, когда с той поры целое море воды утекло, часто задумываюсь над словами деда и всегда удивляюсь сметливости этого самобытного биолога, зоолога, ботаника и пчеловода, который не только никогда в жизни не читал Дарвина, но и фамилию-то его вряд ли знал и до всего, что его интересовало в природе, доходил сам. И хотя все «открытия» его были примитивны, но доля правды в них была, а большего старик и не хотел.

Теперь таких пасечников-самоучек уже нет ни на одной колхозной пасеке. Сейчас здесь больше работает молодежь. Правда, нередки еще на пасеках и старые пчеловоды, но это уже не самоучки тридцатых годов, а люди грамотные, понаторевшие на разных курсах и семинарах, и уже чего-чего, а пчеловодные книги и журналы теперь встретишь даже в самом захудалом пчеловодном домике. Районные агрономы-пчеловоды, эти первые разносчики всех пчеловодных новинок, тоже немало помогают им.

Кадры пасечников теперь изменились до неузнаваемости, и дед мой, этот самобытный биолог, был, видимо, «последним из могикан» древнейшего племени лесных мудрецов и сказочников. На смену им пришла новая армия колхозных пчеловодов, хорошо обученных своему делу.

1