Тропинки в волшебный мир - Страница 26

Вот, оказывается, почему гибли здесь ранее селившиеся пчелы.

В довершение ко всему как-то рано утром над горелым болотом появилось невиданное доселе чудовищное насекомое. Оно было чем-то встревожено и так сильно гудело, как, вероятно, не гудел даже весь рой из десятков тысяч пчел, когда удирал с пасеки деда Никиты. Насекомое не махало своими огромными крыльями, а просто парило над ржавой болотной водой и поливало ее какой-то очень вонючей неприятной и противной жидкостью. Странное насекомое издавало запах железа, бензинной гари и, вероятно, принадлежало не к солнечному племени, а к племени самого человека. Дикари знали, что это вездесущее человеческое племя особого вреда им не делало, и успокоились. Но потом получилось самое страшное. Жизнь на болоте словно вымерла, Теперь уж по вечерам над болотом не кружились с надоедливым писком полчища комаров-долгоносиков и анофелесов. Все они куда-то исчезли, будто всей многомиллионной армией улетели вслед за чудовищным насекомым. Но и пчелам после этого пришлось не сладко. Многие из них стали гибнуть, едва только пососав из моха болотную воду, Сила семьи стала заметно уменьшаться. Ведь гибли-то самые смелые полевые пчелы.

Дикари же по натуре своей сильны и хорошо приспособлены к любым неблагоприятным условиям жизни. Они вскоре нашли в лесу другой водоем и больше не брали в болоте ядовитую роду.

Семья опять стала крепнуть, и все бы шло хорошо, если бы не промозглые ночные туманы.

А кругом в лесу жизнь шла своим чередом, сытная и веселая, и только одним беглецам приходилось сейчас туго, так туго, что и сказать нельзя»

Враги

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора.

Наступил август, последний месяц красного лета, преддверие золотой осени. По-прежнему ярко светило солнце, но в тени леса уже становилось прохладно. В темно-зеленые кудри деревьев все чаще вплетались желтые косички. Вяли травы.

Поспели лесные орехи, зарумянились ягоды горькой рябины. Выгорели и пожухли лесные поляны.

По утрам стало свежо и прохладно. Только к обеду солнце обогревало землю по-летнему, а там, часа через три, снова наступала прохлада.

Взяток оскудел. Пчелы теперь по утрам долго не вылетали из своих ульев, а как обогреет солнце, начинали безжалостно выгонять из гнезд трутней. Теперь они были не нужны пчелам, а раз не нужны, то и кормить их незачем.

Природа трутня тоже интересна.

Каждому школьнику хорошо известно, что из неоплодотворенного цветка не будет семян. Не выведется потомство и из неоплодотворенных яиц птиц, ужей и черепах. Неоплодотворенная икра рыб и лягушек тоже погибнет. Это закон природы. А вот трутень обошел этот закон. Из оплодотворенного яйца пчелиной матки выводятся молодые рабочие пчелы и матки, а трутень — это единственное на земном шаре насекомое, которое выводится из неоплодотворенного яйца. Не чудеса ли, на самом деле?

Русская пословица говорит: «Трутни — горазды на плутни». Вряд ли это так. И лодырями трутней зовут напрасно. Ведь в пчелиной семье ничего нет лишнего, значит, и трутень не лишний, а когда он делается лишним, его просто выгоняют на улицу.

Пчелы начинают выводить трутней еще в июне, перед роением. Они нужны им для оплодотворения молодых маток. Но ведь хотя каждый трутень и погибает сразу же, как только оплодотворит матку, все равно их нужно очень мало, а пчелы выводят их летом множество. Зачем? Трутни хотя никакой работы в улье не выполняют, они не приспособлены к этому, зато они помогают пчелам обогревать расплод, а это тоже очень важно.

Летом трутень может беспрепятственно перелетать из улья в улей, с пасеки на пасеку, и везде его примут, везде угостят сладким медом. Пчелы-сторожа знают, что трутень безобиден, он не имеет даже жала и уж ни в коем случае не вор.

В августе у пчел в гнезде становится все меньше и меньше расплоду, обогревать его нечего, и, чтобы не кормить всю зиму прожорливых и ненужных теперь трутней, пчелы безжалостно начинают выгонять их на холод из теплого улья.

А трутень силен, он крупнее пчелы. Двум-трем пчелам едва с ним справиться. Дотащат пчелы с большим трудом к летку трепыхающегося трутня, ощиплют ему за дорогу все крылья, а у самого летка он вдруг напряжет все силы, вывернется из цепких и ловких пчелиных «рук» и — шмыг опять в гнездо. Что с ним сделаешь? Тоже жить хочет.

Но пчелы — мудрецы, и жалости у них нет. Они знают, что если трутень как огня боится летка, улицы и выгнать его из улья можно только с большим трудом, то в глубь гнезда, подальше от опасного летка, трутни идут охотно. Пчелы пользуются этой слабостью трутней. Они начинают загонять трутней на свои медовые запасы, — в голову гнезда, где весь запас меда запечатан в ячейках тонкими восковыми крышечками, и зорко сторожат, чтобы трутни не спустились вниз, где есть ячейки незапечатанного меда.

Трутни до того беспомощны и не приспособлены к жизни, что, сидя на запечатанных медовых ячейках, слабнут и умирают с голоду. Едят они только из открытых ячеек, привыкли к этому, а вот нагнуться себе под ножки и проткнуть головкой тонюсенькую восковую пленку-крышечку, под которой хранится душистый мед, не догадываются. Они начинают слабнуть с голоду и падают на дно улья. А пчелам только этого и надо. Слабых и беспомощных, они легко выкидывают их на улицу. А ночью приходят на пасеку лесные санитары — барсуки и ежи — и охотно поедают обессилевших трутней.

К середине августа пчелы все реже вылетают из ульев. Холодно. Солнце ослабло, и они все больше теперь сидели на сотах, сбившись в клубок. Даже пчелы-сторожа спускались охранять леток только в обеденные часы, когда пригревало солнце, а утром и вечером тоже сидели и грелись вместе со всеми в клубе.